Главная » Статьи » Мои статьи

Лики зла

Лики зла

В.Н. Сагатовский

   Чаще всего зло понимают как противоположность добра в рамках этики. Я думаю, что нравственный смысл этих понятий представляет собой вершину айсберга, под которой существует ещё ряд уровней. Иными словами, добро и зло  в нравственных отношениях имеют онтологические основания, и, соответственно, являются не только этическими, но и всеобщими онтологическими категориями.

   Вслушаемся в разные контексты словоупотребления зла: мировое зло (образ Сатаны), злой рок, «вьюга злилась», злая собака, злой человек и зло в человеческих отношениях. С традиционной точки зрения только два последних случая отражают подлинный смысл понятия зла, остальные – метафора. Позволю себе с этим не согласиться. Теоретической основой моего несогласия является то, что я называю онтоантропологическим принципом: атрибуты бытия человеческого укоренены в атрибутах мирового бытия, являются определенным (не обязательно высшим) уровнем проявления последних. Подобно тому, как человеческое познание есть форма и уровень информационного отражения, как всеобщего атрибута бытия, так и человеческая нравственность с её базовыми категориями добра и зла не может не иметь предпосылок в бытии в целом. Примеры, приведенные в начале этого абзаца, как раз и выстроены в ряд, демонстрирующий восхождение атрибута зла от его первоосновы до человеческого уровня. Нравственное зло при таком подходе выступает как вид зла онтологического. В этой статье я преследую три цели: выявить общую (родовую, онтологическую) природу зла,  его основные виды и, наконец, остановиться на анализе зла на человеческом уровне.

   Но сначала ещё одно предварительное замечание. Большинство мыслителей, как религиозных, так и светских, склонны смотреть на зло как на нечто вторичное, производное, случайное, одним словом  - явно «неравноправное» с добром. Но если мы признали зло атрибутом (всеобщей неотъемлемой характеристикой) бытия, то от этой точки зрения придется отказаться. Всеобщие категории, если работать с ним корректно, по определению не могут быть первичными или вторичными. Они не порождают друг друга, но всегда характеризуют любое сущее, только не «вообще», но в разных отношениях. В разных областях действительности, на разных ступенях развития, в разных культурах и у разных личностей добро или зло могут превалировать. Но по отношению к бесконечности мирового бытия нельзя говорить об абсолютном преобладании добра или зла. Здесь – это всеобщие тенденции. Ни одна из них неустранима, хотя в конкретной ситуации зло, конечно, может и должно быть минимизировано.

   Приступая к выяснению общей природы зла, мы начнем с его человеческого уровня, где его черты предстают в наиболее развитой форме. Прежде всего, следует отказаться от отождествления добра с благом вообще, с любым положительным, а зла – с любым отрицательным, с нанесением вреда. Благо включает в себя и пользу, и красоту, и истину, и добро в том числе. Отрицательным является и вред (противоположность пользы), и безобразное, и ложь, и зло в том числе. (О соотношении базовых ценностей человеческой деятельности см.: Сагатовский В.Н. Философия развивающейся гармонии в 3-х частях. Ч. 3: Антропология. СПб. 1999. С. 131-189.). Добро, как ключевая ценность нравственного уровня общения, есть  единство субъектов на основе  свободного взаимного принятия самоценности друг друга. Зло есть самоутверждение субъекта, которое ставится выше доброго единства и достигается путем его разрушения («исключительное самоутверждение» по В.С.Соловьеву: Соловьев В.С. Чтения о Богочеловечестве / Соловьев В.С. Сочинения в двух томах. Т. 2. М., 1989. С. 141).

    Стремление к добру или злу совсем не обязательно бывает осознанным – таковым оно становится лишь на высшем уровне его проявления. Важно, что такие стремления существуют и становятся доминирующими ценностными ориентациями. А когда мы говорим об ориентациях, то, другими словами, речь идет о значимости не только объективного результата, но и субъективного мотива, во имя которого результат получен. Коллектив, к примеру, может быть образцом эффективного единства, но это не значит, что перед нами обязательно единство нравственное: основа его может оказаться, допустим, утилитарной или манипулятивной. Прогресс человеческой нравственности объективно проявляется как расширение возможного ареала доброго единства: род и семья → социальная группа (конфессиональная, национальная, классовая и т.п.) → человечество → человек и природа (экологическая этика). Субъективно же он заключается в укреплении и возрастании роли внутренней устремленности на гармонию с Другими.  Зло же прогрессирует не только по масштабам и изощренности злодеяний, но и в укоренении внутреннего своеволия («Буду делать, что хочу»), в превращении его в одну из ведущих ориентаций.

   В живой природе формы проявления добра и зла ограничены биологической детерминацией,  сами эти феномены  выступают, как это показал ещё П.А. Кропоткин, в виде альтруизма и конкуренции. Опять-таки, подчеркнем, что не просто объективные факты - мать любит детенышей, хищник разрывает свою жертву – образуют здесь добро и зло. Мы видим в разных формах жизни доминирование внутренней устремленности на взаимопомощь, радость бескорыстного общения или на безжалостное подавление и пожирание всего и вся. Сравните поведение дельфинов и акул, «брачные отношения» пауков, когда самец, выполнивший свою функцию, тут же становится пищей, и некоторых моногамных птиц. Есть различия поведения и в пределах одного вида: наблюдательные люди хорошо знают это на примере домашних животных. Такое биологическое наследство ещё аукнется в человечестве. И, в самом деле, откуда  бы у человека появилось добро, если бы природа была только злой или стояла «по ту сторону добра и зла»? Несостоятельность рационалистически-утилитаристского ответа на этот вопрос, как мне кажется, уже достаточно обоснована. Природные же предпосылки человеческого зла тоже достаточно очевидны. Некоторые исследователи даже утверждают, что люди с деструктивно-хищнической ориентацией составляют особый биологический вид  (см.: Диденко Б.А. Цивилизация каннибалов. Человечество как оно есть. М., 1996.).  Я думаю, что такое преувеличение биологической детерминации различий в человеческом поведении является ошибочным (виды, как известно, не скрещиваются), но и полное отрицание роли подобного рода влияний тоже неверно.

   В неживой природе мы видим развитие факторов, способствующих как гармонизации, так и дисгармонизации отношений между живыми существами и людьми, формированию как миролюбивой,  так и агрессивной направленности: природные катаклизмы, климат, особенности рельефа, характер ритмов и колебаний, преобладание различных энергетических полей, наконец, вообще наличие условий для зарождения и развития жизни и появления разумных существ. Сводится ли здесь все только к наличию или отсутствию  объективных предпосылок? Это было бы так, если бы не величайшее открытие прошлого столетия – открытие информационной составляющей в любых природных процессах. Все, что совершается в этом мире, представляет собой не только обмен веществом и энергией, но и обладает способностью к самоорганизации в соответствии с определенными информационными программами. Теперь мы знаем, что «тепловая смерть» не неизбежна, ибо в мире есть две противоположные тенденции: энтропийная, ведущая к разрушению и хаосу, и негэнтропийная, ведущая к созданию нового на основе самоорганизации. Но было бы упрощением напрямую отождествить их соответственно со злом и добром. Зло не в хаосе  как таковом и не всякая самоорганизация чревата торжеством добра. Добро и зло задаются направленностью информационных программ на создание условий для «становящегося всеединства» (В.С.Соловьев) или же для раздора и самоутверждения за счет уничижения иного. Обе эти тенденции лежат в основе вещей, ни одна из них не является абсолютно преобладающей, и борьба их непреходяща.

   Вот теперь мы можем выявить общие моменты в проявлениях зла у человека, в живой и неживой природе. Это не просто нанесение вреда и разрушение, но именно информационная направленность, устремленность, ориентация на принудительное самоутверждение некоего ограниченного сущего, противостоящее ориентации на внутренне детерминированное единство. Вернемся к тому ряду примеров, с которого начиналась статья. Религиозный образ Сатаны – это выражение мировой тенденции к злу; злой рок – стечение обстоятельств, способствующее торжеству этой тенденции; «вьюга злилась» - отрицательная информационно-энергетическая направленность природных процессов; злая собака и злой человек, если данные характеристики являются для них не ситуативными, а сущностными, - это существа, для которых совершение зла стало внутренней потребностью, доминирующей ориентацией. Совершенствование мира и человека – это минимизация зла на всех этих уровнях, поскольку они вовлечены в сферу человеческой деятельности.

   Убедившись в онтологической укорененности человеческого зла, вернемся  собственно к человеку. Термин «зло» в применении к человеческой жизни тоже употребляется в очень разных контекстах. Мы говорим о «воплощенном зле», о служении злу в сатанизме, о выборе наименьшего зла, о том, что меня это злит и т.д. Разрушительная сила зла имеет место во всех этих случаях, но ясно, что проявляется она очень по-разному.  В человеческих душах, как и в любом сущем, интенция зла  может присутствовать как актуально, так и потенциально. В первом случае совершение зла доставляет удовлетворение само по себе. Во втором внутренняя потенция зла актуализируется в ответ на внешние воздействия. Назовем первый вариант коренным злом, а второй – реактивным.

   В классической философии и теологии первый вариант зла считали укорененным в зле метафизическом, т.е.  в происках дьявольских сил. Садист, наслаждающийся самим процессом совершения зла, считался одержимым такими силами.  Я думаю, что культ служения мировому злу, например, в сатанистских сектах, скорее, является мифологическим прикрытием. На самом деле онтологические и природные основы зла сильно выражены в душах этих существ и усилены определенными условиями социализации и самоформированием. К их числу относятся  те, кто вполне убежденно использует служебное положение или статусные возможности, в том числе неформальные, для получения наслаждения от издевательства над людьми. Особенно опасными они становятся тогда, когда эта убежденность становится осознанной. Известная Салтычиха, к примеру, вряд ли пыталась осознанно обосновать свое право на мучительство, но, безусловно, видела в нем смысл своей жизни. Но на такой же позиции стоит и «дед» в армии, который издевается над первогодками не потому, что над ним раньше издевались, а именно вследствие своих садистских наклонностей. Однако коренное зло может проявляться не только в непосредственных садистских действиях. Устраняющий неудобных ему людей бандит,  олигарх или политик может не испытывать от этого никакого удовольствия и заявлять, что, мол, у него нет «ничего личного». Но им владеет дьявольская жажда самоутверждения, завоевания вершин богатства, власти и славы,  попрания конкурентов, да и всех посмевших встать на его пути, любой ценой. К числу носителей коренного зла относятся и те, у кого нет физических и организационных возможностей для патологического самоутверждения, но они делают это посредством «провокационных» (растлевающих, разлагающих) текстов и «акций». Коренное зло – это преступное своеволие, возведенное в принцип.

   В реактивном зле можно выделить различные его виды в зависимости от внешних причин, актуализирующих соответствующие реакции. Такими видами являются зло от слабости, вследствие социально-психологического заражения и по принуждению. Человек злится, не имея сил справиться со сложной ситуацией или достойно дать отпор злу, и сам совершает поступки, разрушающие человеческое единство: раздражается, допускает несправедливость,  делает глупости кому-то «назло»; в общем, загрязняет духовную атмосферу.  Преступления, совершаемые в толпе («я как все») – типичный пример зла в результате социально-психологического заражения, суггестивного воздействия.  Участники «дедовщины», которые поступают так «по традиции», тоже совершают реактивное зло. В другой, более здоровой обстановке многие из них не делали бы этого. Общая схема зла по принуждению – это так называемый выбор наименьшего зла. В жизни часто бывает, что совсем зла избежать невозможно. Какое же из зол признать наименьшим? Выбор зависит от внутренних установок и предпочтений выбирающего. Возьмем, опять-таки, классический пример: выполнить преступный приказ и убить невинного человека или самому быть расстрелянным за невыполнение приказа. Кстати, желание избежать честной рефлексии по поводу своего выбора есть тоже проявление реактивного зла: по слабости.

   Различение коренного и реактивного зла важно, ибо позволяет затем осознать принципиально разную степень их опасности, возможности их минимизации и различие адекватных мер их пресечения. Обращусь снова к классическим примерам: почувствуйте разницу между злом Салтычихи и злом пушкинской помещицы, которая «служанок била, осердясь…». С реактивным злом можно достаточно успешно можно бороться путем изменения традиций, оздоровления общей обстановки, целенаправленного воспитания и самовоспитания. В пределе: устраните дурные примеры, заражайте примерами положительными, пресеките деятельность манипуляторов, поддерживающих зло в своих корыстных целях – и реактивное зло пойдет на убыль. Носители же коренного зла заинтересованы в распространении любого зла, как наркобороны в распространении наркомании. Злыми легче манипулировать, хотя бы по принципу «разделяй и властвуй». Для злых по мелочи легче выполнять стратегические установки крупных носителей злой воли. Наличие в человечестве хищников-деструкторов – носителей коренного зла куда опаснее, чем ими же провоцируемые образы врагов по национальному, классовому, конфессиональному и т.п. признакам. Ставя своё преступное самоутверждение превыше всего, эти существа сами выводят себя за пределы нормальных человеческих отношений. И, если смертная казнь для кого-то может являться адекватной мерой воздействия, то именно для них.

  

  

 

 

Категория: Мои статьи | Добавил: Sagatovskij (18.07.2013)
Просмотров: 447 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: