Главная » Статьи » Мои статьи

Русская идея: почему её не принимает наше общество?

Русская идея: почему её не принимает наше общество?

В.Н. Сагатовский

   В 1994 г. я издал книгу «Русская идея: продолжим ли прерванный путь?» (1). С тех пор вышло не мало работ на эту тему. Однако ни одна из предложенных трактовок не была воспринята нашим обществом. И до сих пор слышны причитания «хора плакальщиков»: «Мы не знаем, что такое русская идея…». В чем тут дело? Я попробую ответить на этот вопрос, а затем уже вкратце воспроизвести свое понимание русской идеи, как системного представления взглядов русских мыслителей Х1Х-ХХ столетий, и показать её идеологическое значение.

   Выделим основные причины неадекватного восприятия русской идеи в современном российском обществе. Первая причина: неудовлетворительное состояние методологической культуры у многих из тех, кто берется говорить на эту тему. Эта методологическая ущербность проявляется в двух тесно связанных между собой аспектах. Во-первых, плохо представляют себе, что такое идея культуры, и, во-вторых, идея, формулируемая в качестве доминанты культуры определенного типа, кажется «слишком абстрактной». Идея в технике - это мысль, лежащая в основе данной технической конструкции. В культуре идея отвечает на вопрос: «Во имя чего живет и развивается данная культура, общность; какие базовые ценности лежат в основе её менталитета?». Например, идея античности – это «метрон аристон» (мера есть наивысшее во всем), идея фаустовской культуры Запада – воля к власти, а в её упрощенном варианте –«американская мечта»: свобода и опора на себя в достижении максимального богатства. Между тем часто под идеей понимают конкретную актуальную задачу общества на данном этапе. Так президент Путин полагает, что наша национальная идея сейчас – это конкурентоспособность. Но во имя чего мы хотим быть конкурентоспособными? У прагматика, увы, такой вопрос не возникает. «Догнать и перегнать», и все тут. Некоторые оппозиционеры считают, что достаточно выдвинуть лозунг «За достойную жизнь», забывая, что различия в идеалах «достойной жизни» (качества образа жизни) американского бизнесмена, китайского крестьянина, индийского йога, или человека русской культуры как раз и определяются разным ответом соответствующих культур на вопрос о смысле жизни в целом. Но для «стоящих на земле» это «слишком абстрактно» и «далеко от реальной жизни». Однако сиюминутная тактика никогда не гарантирует великих свершений, если она не является конкретизацией стратегических замыслов, выражающих лицо и душу данной культуры.

   Второй причиной является распространенное отождествление понятий «русская идея» и «национальная идея». Дело в том, что термин «нация» употребляется в трех смыслах: для обозначения граждан данной страны (американцы или «россияне»), определенного этноса (американцы англосаксонского,  мексиканского или русского  происхождения) и общности, определяемой принадлежностью к культуре того или иного типа. Любой этнос стремится выжить, и это может быть весьма актуальной задачей (как для русского этноса в наше время), но такая задача, несмотря на всю её важность, так же как и конкурентоспособность, не может быть специфической идеей, выражающей неповторимый облик народа. Идея культуры может стать идеей нации как совокупности граждан данной страны (например, американская мечта или «японский дух»), если определенная культурная идентичность является в этой стране доминирующей. В современной России мы этого, к сожалению, не наблюдаем (а в США происходит размывание такого рода идеи). Итак, русская идея – это не актуальная задача этноса или государства на определенном этапе, но ценностная доминанта русской культуры.

   И эта доминанта, в чем наша трагедия, не воплощена   в деятельности российского государства и, будучи великим культурным достижением, имеющим характер «всечеловечности» (Ф.М. Достоевский), не стала доминантой реального менталитета («национального характера») нашего народа (в упомянутой выше моей книге я проанализировал причины этой «трагедии недовоплощенности»). Здесь мы переходим к рассмотрению третьей причины. Говоря более конкретно, мы имеем в виду извечный раскол русского общества на достаточно далекие друг от друга слои «простого народа», основу которого составляло крестьянство, чиновничество и интеллигенцию. Раскрестьянивание нашего общества привело к существенной деформации народных традиций; бюрократия, никогда не отличавшаяся благородством, бьет все рекорды «беспредела»; а  немалая часть интеллигенции превратилась в то, что А.Солженицын назвал в свое время «образованщиной» (2). Значительная часть нашего населения ориентирована сейчас на элементарное выживание, и это вкупе с манипуляцией сознанием «электората» создает не лучшие условия для освоения каких-либо серьезных идей. Отношение к русской идее со стороны тех, кто живет грабежом России (капиталистов, вывозящих капитал на Запад, чиновничества и криминальных структур,  сросшихся друг с другом), в комментариях не нуждается. Об интеллигенции надо сказать особо: позиция значительной её части образует ещё одну причину невостребованности русской идеи.

   Четвертая причина – это западничество нашей образованщины. Эти люди не знают и не хотят знать историю отечественной мысли. Русская философия для них не более чем перепев западной, принципы русского космизма для них тайна за семью печатями, они охотно говорят о нашем, якобы, «правовом нигилизме», идеи соборности и служения в их менталитете лишь повод для дешевого остроумия, основанного на элементарной безграмотности. Себя они, естественно, почитают «элитой», «продвинутой» на пути к «общечеловеческим ценностям», и критиковать любые проявления нашей «отсталости» считают хорошим тоном. Они проживают, функционируют в России, но не служат ей. Не повезло нам с такой «интеллигенцией»… По сути дела – это «пятая колонна» в продолжающейся против нас информационно-психологической войне, призванной превратить некогда великий народ в функционеров глобальной рыночной демократии эпохи «конца истории».

   И, наконец, пятая причина – это наш интеллигентский индивидуализм. Каждый пишет свою книгу, свою статью (и порой очень неплохо), и считает долгом, честью и доблестью произнести очередной оригинальный самовыраженческий монолог. Для того чтобы ответить на вызов современности и показать связь русской идеи со всеми реалиями нынешней жизни, нужен мозговой штурм, конструктивный диалог,  нужен акцент на единстве, а не на собственной правоте и праве на лидерство, во что бы то ни стало. Но ни гуманитарии, ни политические деятели, говорящие о патриотизме и других хороших вещах, этого, кажется, искренне не понимают. Чтобы русская идея могла возродить наш народ, русская интеллигенция должна создать то, что Л.Н.Гумилев называл консорцией (3) – группой единоверцев-единомышленников, объединенных сами и объединяющих других на основе определенных базовых ценностей. В нашем случае подразумеваются ценности, образующие русскую идею.

   Попробуем теперь дать краткую характеристику ключевых ценностных ориентиров, которые во взаимной связи друг с другом составляют основу русской идеи, т.е. отвечают на вопрос во имя чего живет и развивается общность, принявшая именно эту культуру. Если взять самую суть, сердцевину (в упоминавшейся моей книге все это сделано подробнее), то речь пойдет о четырех ценностно-категориальных компонентах: воле к любви, соборности, антропокосмизме и Общем деле созидания ноосферы. Именно они дают основу для выработки стратегического  взгляда на мир, задающего направленность и для нахождения Россией собственного органического пути, и для предотвращения грозящей  человечеству   глобальной катастрофы.

   Современные  глобальные проблемы не решаются, а усугубляются той глобализацией, которая проводится во имя реализации ценностных ориентаций, сложившихся первоначально на протестантском Западе, прошедших определенную деградацию (что ещё в прошлом столетии проследил М.Вебер) и навязываемых всему человечеству, в том числе и нашей многострадальной стране. Русская идея полярно противоположна такой системе ценностей. Фундаментальному настрою, порождаемому волей к власти, противостоит отношение к миру, к человеческой и природной жизни на основе воли к любви. Воля к власти ориентирует на покорение неким «избранным» субъектом (допустим, «золотым миллиардом») природы и других людей во имя извлечения максимума прибыли и максимального же удовлетворения любых своих потребностей. Очевидно, что при современных средствах это не может не вести к глобальной и военной катастрофе. Если эта культура следует слогану «Боливар не выдержит двоих», то ни сам Боливар (эксплуатируемая природа), ни сбрасываемые с седла покорно терпеть этого не станут. Воля к любви ориентирует на принятие самоценности природы и многообразия культур, на оптимум в отношениях между людьми и между человеком и природой, достигаемый посредством диалога и сотворчества. Лучшие мыслители Запада  ( к примеру, М.Хайдеггер) только переживают по поводу того, что их современники не способны «сказать миру «да»; русская же культура  (увы, не реальная российская действительность) это делает.

   Воля к власти находит свое выражение в  следовании мировоззренческому принципу антропоцентризма и организации общества на основе чисто правового регулирования «борьбы всех против всех». Воля к любви  - в принципе антропокосмизма и идее соборности.

   Антропоцентризм относится ко всему миру только как к средству для удовлетворения растущих человеческих потребностей. Именно такое отношение к природе при современных возможностях антропогенного фактора поставило нас на грань экологической катастрофы. Новые технологии сами по себе не спасут человечество, если оно радикально не изменит своих базовых ценностных ориентаций: хотим ли мы организовать этот мир только для достижения своих целей, или же для разумной коэволюции (оптимального совместного развития природы и общества). Русский космист, биолог Н.Г.Холодный характеризовал антропокосмизм как отношение к миру как к Дому и Саду (4). Если для Хайдеггера «дом бытия» это язык, он замкнут рамками культуры, то русская культура видит родным для себя весь этот мир и предлагает  обратить наши знания и силу не на покорение, но на ответственное совершенствование мира в целом (в религиозном варианте – служить обожению мира). Почувствуйте эту разницу: «Знание – сила» в смысле «Знаю, умею и, стало быть, властвую» и «Чем большими знаниями и силой мы обладаем, тем более ответственным становится наше служение совершенствованию человека и мира в их единстве».

   Противоположность антропоцентристской и антропокосмистской установок проявляется не только в отношении природы, имеет не только противоположные экологические последствия (планета как помойка, непригодная для жизни, или как оптимально организованная система биогеоценозов, в которую органически вписывается человек), но и в отношениях внутри общества. И это понятно, ибо воля к власти имеет место не только в отношениях «человек – мир», но и в отношениях людей друг к другу. Антропоцентризм – это индивидуализм, как-то умеряемый лишь силой закона. Но практически он исключает действие принципа «равенства перед законом» как для всего человечества, так и внутри каждого отдельного сообщества. Если каждый стремится к максимуму богатства и потребления, то неизбежное фактическое неравенство не может не искажать формально провозглашаемого равенства. Каждый, скажем, хочет жить в благоприятных экологических условиях и иметь дешевый бензин. Но сделать это можно по разному: в интересах сохранения природы и человечества в целом, или же  перенося вредные производства в другие страны и военной силой обеспечивая себе преимущества в получении энергоносителей. Ясно, что современная глобализация идет по второму пути.

   Сказанное не означает, что современная цивилизация, основанная на всеобщей конкуренции и стремлении к максимальной прибыли, вообще не может поддерживать правопорядок. В повседневной жизни общество Запада является, во всяком случае, более правовым, чем в России. Вывод следует другой: для организации общественных и межличностных отношений в целом (тем более в масштабах всей Планеты) правовая регуляция необходима, но не достаточна. Осознание пределов возможностей правового регулирования не является «правовым нигилизмом». В самом деле, в обществе,  которое надеется обуздать индивидуализм только силой закона, в ситуациях, когда сталкиваются интересы субъектов, обладающих явно неравными возможностями (экономическими, политическими и др.), проявляются следующие тенденции. Во-первых, запутанность и неэффективность (с точки зрения достижения справедливости) в юридическом решении сложных спорных вопросов, бесконечное «сутяжничество», постоянная зависимость от сословия адвокатов. Во-вторых, начинают действовать «двойные стандарты» (особенно в международных отношениях). В-третьих, когда ситуация грозит потерей власти и богатства, правовая демократия оказывается чреватой правовым беспределом фашизма и тоталитаризма; сила уже откровенно доминирует над законом. Либерализм (абсолютный примат интересов индивида, прав и свобод личности – какой и где?!) и тоталитаризм (абсолютный примат интересов целого – государства, общества, а точнее тех, чьи интересы это целое защищает) предполагают друг друга. Впрочем, уже Платон блестяще показал это.

   Между тем, соборность, как важнейшая составная часть русской идеи, подсказывает выход из ситуации. Согласно С.Л.Франку отношения в обществе регулируются на двух уровнях: внешней общественности (политико-правовое регулирование) и  соборности  (регулирование на нравственно-религиозной основе) (5). При этом первый уровень (регулирование извне) должен играть роль «приводных ремней» по отношению ко второму (регулирование изнутри). Вот этого-то и не приемлют противники русской идеи. Они просто хотят иметь гарантированные деньги и права за свою работу; расчет и никакой «лирики», долга, служения и т.п. Но где один только расчет, неизбежен и обсчет. А в экстремальных случаях и прямое принуждение.

   Соборность это не просто синоним коллективизма или общинности, как упорно продолжают писать и говорить некоторые люди, видимо, просто не знакомые с литературой вопроса. Исторически термин «соборность» имеет религиозное происхождение и означает единство людей в их любви к Богу, который также относится к ним с любовью. Не отказываясь от этой трактовки, А.С.Хомяков  дал  в то же время  анализ соборности,  позволяющий говорить и о светском смысле данного понятия, который был подытожен в краткой характеристике соборности, предложенной Н.А.Бердяевым в его книге  «Алексей Степанович Хомяков»: «Соборность есть общение в любви»(6). С.С.Хоружий показал, что по отношению к первобытному коллективизму, выступающему как тезис, и западному индивидуализму Нового времени (антитезис) соборность предстает как синтез (7). В этом синтезе снимаются положительные черты тезиса и антитезиса и преодолеваются их недостатки. Конкретно это означает следующее.  Индивидуализм говорит о приоритете  индивидуального, а коллективизм – целого; каждый из них объявляет одну из этих противоположностей лишь средством по отношению к другой. Соборность утверждает их паритет на основе признания самоценности каждой из сторон; но это и есть общение в любви, т.е.  отношение, основанное на доверии, а не на взаимном «качании» юридических прав. Индивидуализм связан с инициативной активностью личности, коллективизм  - с добровольной передачей части прав в пользу общества, государства в том числе (индивидуализм, если и признает «гражданское общество», то только в качестве непримиримого оппонента государства). Взаимное  же признание индивидуального и целого в соборности естественным образом распределяет и права и обязанности на обоих полюсах, создавая не договорную более или менее взаимовыгодную ассоциацию (либеральное общество) и не псевдоцелостность, скрепленную внешним принуждением (тоталитарное общество), а единство в многообразии, целостность, спаянную изнутри свободным сердечным стремлением индивидуальностей.  Надо ли говорить, насколько такой подход к организации отношений общества и личности актуален для преодоления недостатков нынешней социальной реальности?

   Антропокосмистские отношения с миром и соборные отношения внутри общества позволяют задавать совершенно иные смыслы жизни общества и личности и по-новому организовывать их деятельность по реализации этих смыслов. Здесь мы переходим к итоговому понятию Общего дела. Идеал, навязываемый нам сегодня, это максимальная  «успешность» отдельной личности и общество, обеспечивающее правовые гарантии такой успешности. Мы уже показали, что одной правовой гарантии недостаточно в принципе, а тем более там, где каждый стремится именно к максимуму. В таком обществе нет внутренней связи между людьми, и общим для них оказывается только участие в личностно ориентированном бизнесе. Н.Ф. Федоров, критикуя такую организацию жизни, чуждую нашим отечественным традициям, предлагал объединиться  не на основе взаимной выгоды, достижение которой ведет к повышению комфортности, но в  Общем деле, претворяющим нашу жизнь во «внехрамовую литургию»  (а не в базар и биржу) (8). Содержательное представление о характере Общего дела было у Федорова достаточно фантастическим – это сознательное воскрешение предков на основе достижений современной науки и расселение воскрешенного человечества в космосе (в своей книге о русской идее я разбираю этот вариант). Не принимая такой интерпретации Общего дела, разумно сохранить его как общую идею, одновременно дав более реалистическую интерпретацию. Суть идеи Общего дела в том, что внутренне принимающая его личность видит свои самовыражение и самореализацию не вопреки обществу и природе (только бы испытать экстрим «наслаждения новизной» и добиться престижного успеха), но в соборном, антропокосмистски направленном созидании, совместном совершенствовании бытия.

   Таким критериям содержательной интерпретации Общего дела отвечает идея ноосферы. В.И.Вернадский, введший это понятие в обиход русской культуры, понимал под ноосферой особую биогеохимическую оболочку нашей планеты, создаваемой культурной деятельностью человека. Последующее обсуждение этой идеи позволило придать ей содержательно-мировоззренческий характер. Мировоззренческая трактовка ноосферы исходит из того, что мощь человеческого разума в условиях вполне реальной планетарной экологической и военной катастрофы должна быть направлена не на хищническую эксплуатацию природы и друг друга, но на организацию такого взаимодействия общества, личности и природы, в котором каждая бы из сторон получила оптимальные условия развития  в рамках оптимально развивающегося ноосферного целого. Ноосферное общество – это соборное, социально и экологически ориентированное мировое сообщество, способное решать глобальные проблемы современности.  

   Таким образом, русская идея воистину приобретает всечеловеческое значение. Она указывает не только собственный стратегический путь России, адекватный её духовным корням, но и дает альтернативу ныне проводимой античеловеческой глобализации.

   И снова я представляю упреки в «абстрактности» и даже фантастичности. Поверьте, обращусь я к возможным оппонентам, я не хуже вас вижу насколько эта «русская мечта» далека от реально сложившегося положения дел и в самой России, и в мире в целом, стремительно скатывающимся в пропасть. А у нас есть иная альтернатива? (9).

Ссылки

1.      Сагатовский В.Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь? СПб. 1994.

2.      Солженицын А. Образованщина // Из-под глыб. Париж. 1974.

3.      Гумилев Л.Н. Этносфера. История людей и история природы. М., 1993. С. 502.

4.      Холодный Н.Г. Избранные труды. Киев. 1982. С. 180.

5.      Франк. С.Л. Духовные основы общества. Введение в социальную философию. М., 1992. С. 56.

6.      Бердяев Н.А. Алексей Степанович Хомяков. М., 1912. С. 128.

7.      Хоружий С.С. Диптих безмолвия. М., 1991. С. 18.

8.      Федоров Н.Ф. Сочинения М., 1982.

9.      См. анализ возможных путей развития человечества в современной ситуации: Сагатовский В.Н. Есть ли выход у человечества? СПб. 2000.

 

   P.S. Эта статья опубликована. Откликов никаких.

Массам нужно материальное благополучие. Политикам – власть. Образованщине – выпендреж. А кому нужны идеи? Объективно – всем и каждому. Субъективно – только их создателям. В этом-то и беда.

 

  

 

 

 

 

Категория: Мои статьи | Добавил: Sagatovskij (18.07.2013)
Просмотров: 2142 | Рейтинг: 1.0/1
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: