| Главная » Статьи » Мои статьи |
Вселенная философа
Вселенная философа Предисловие ко 2-му изданию Первое издание этой книги вышло в 1972 году в серии «Эврика» издательства «Молодая гвардия» тиражом в 100000 экземпляров и разошлось в течение нескольких дней. Мне не раз приходилось встречать людей, которые стали философами именно благодаря «Вселенной философа». Но, с другой стороны, в середине 90-х годов один из ниспровергателей классического философствования заявил мне, что «продвинутые» никогда этой книги не принимали. Партийные надзиратели отнеслись к ней также весьма холодно, и в издательстве мне заявили, что об её переиздании «не может быть и речи». Читатели, однако, до сих пор интересуются, почему я её не переиздаю. На что я отвечал так: «Нет ни связей, ни денег». А теперь вот решился. Почему? Да потому, что ситуация относительно понимания философии и её роли, если и изменилась, то явно в худшую сторону. А я – в главном – остался при своих убеждениях. Конечно, во втором издании нет цитат «дорогого товарища Леонида Ильича Брежнева» (без которых первое издание просто было бы невозможно) и добавлено много такого, что вызвано нашим временем и моей на него реакцией. В новых условиях приходится вновь отстаивать мое понимание философии, её строения и её значения. Один из публицистов начала 90-х годов заявил, что Сагатовский, мол, «не просто марксист, но марксист-ленинец». Да, я согласен с Марксом в том, что «философы до сих пор объясняли мир, но задача состоит в том, чтобы изменить его». И я «ленинец» в том смысле, что разделяю его неприятие самозабвенного «профессорского» токования, в то время когда надо принимать реальные решения в реальной ситуации. Но я не марксист и не ленинец ни по своему мировоззрению, ни по своему пониманию философских основ этого мировоззрения. Однако, я далек и от «сбрасывания с корабля современности» марксизма и ленинизма как определенного типа философии и идеологии. Они, как и другие учения, недостаточны, чтобы обосновать достойный Ответ на Вызов современной эпохи, но в них, как и в других учениях, безусловно, содержатся моменты истины, о которых не следует забывать. Вопреки моде, вещающей, что сейчас не время для создания философских систем, я разработал целостную философскую концепцию, служащую основанием мировоззрения, адекватного, на мой взгляд, глобальной проблематике нашей эпохи.* Но в этой книге я ограничусь популярным изложением того, что такое философия, кому и зачем она нужна и каковы её основные проблемы. Также как и в первом издании, я продолжу борьбу с дешевым, но удобным, скептицизмом и конформистским подлаживанием под очередную моду, добавив к этому и критику ставшего распространенным чисто «игрового» отношения к философии. И ещё одно. Споря с философами, читая и слушая их, я убедился, что многие из моих оппонентов повторяют аргументы, которые я опровергал в первом издании этой книги. Понятно, никто не обязан соглашаться именно со мной. Но то, что они не считают нужным привести новые контраргументы, наталкивает меня на грустную, но, к сожалению, безжалостно трезвую мысль. У меня есть все основания подозревать их в «профессиональном» снобизме: стоит ли, мол, всерьез относиться к литературе «популяризаторской» и всякой там «публицистике». Так вот я со всей ответственностью заявляю: не путайте, господа, форму с содержанием; в обоих изданиях отсутствует ряд важных философских вопросов, ибо я не претендовал и не претендую на системное и полное изложение философской проблематики; но в том, что излагается, стремление к простоте, ясности и краткости не переходит в упрощенчество. А если кто-то туманность своих «прозрений» маскирует нарочито усложненной манерой изложения, то это проблемы не только их собственные, но и обманутых читателей. *Читатель может ознакомиться с этой концепцией по моим работам: Сагатовский В.Н. Философия развивающейся гармонии в 3-х частях. Ч. 1:Философия и жизнь. СПб. 1997;Ч. 2: Онтология. СПб. 1999;Ч. 3: Антропология. СПб. 1999; его же. Бытие идеального. СПб. 2003; его же. Философия антропокосмизма в кратком изложении. СПб. 2004; его же. Триада бытия. СПб. 2006. Мировоззренческим проблемам специально посвящены следующие работы: Сагатовский В.Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь? СПб. 1994;его же. Есть ли выход у человечества? СПб. 2000. В целом мое мировоззрение изложено в неопубликованной пока рукописи: Мировоззрение для пост-новой эры. 2003-2006 (отрывки размещены на сайте: www sofic-rgi.narod.ru). Говорят о вселенной космолога, о вселенной физика. Каждая наука имеет свою область исследования, свой особый взгляд на действительность. Мир разобран на части отдельными науками. Что же остается на долю философа? Не должен ли он ограничиться лишь составлением общих сводок и популяризацией добытого другими науками? Или у него есть своя вселенная, которой он вправе гордиться не меньше, чем физик своей? Отвечая на это вопрос положительно, автор понимает, что вселенная философа существенно отличается от областей исследования частных наук. Основное различие состоит в том, что философия – наука мировоззренческая. Если физика или биология исследуют мир сам по себе, то философию интересует отношение человека к миру. Вселенная философа – это не отдельная область действительности и не мир в целом, но мир и человек, рассматриваемые в свете определенной задачи: найти место человека в мире, понять основные моменты его отношения к действительности. В книге нет систематического и сколько-нибудь развернутого изложения философии. И вопросов в ней порой ставится больше, чем дается готовых ответов. Но читатель сможет познакомиться с некоторыми актуальными проблемами философии в их органической связи друг с другом, увидеть их зависимость от средоточия всех философско-мировоззренческих проблем – вопроса «человек и мир», место человека и смысл его бытия в мире – и, следовательно, - узнать их связь с реальными проблемами современной жизни в целом. Зачем КОМУ НЕ НУЖНА ФИЛОСОФИЯ? Бенедикт Спиноза, голландский философ ХУ11 столетия, в ответ на предложение короля Франции посвятить ему одну из своих работ в обмен на пожизненную пенсию сказал: «Я свои сочинения посвящаю только истине». Но он ещё принимал как должное , что на хлеб ему приходится зарабатывать шлифовкой стекол, а время для великого служения истине урывать от сна и домашних забот. Француз Шарль Фурье, социалист-утопист, в начале позапрошлого века уже возмущался тем, что изобретателям машин ставят памятники на городских площадях, а он – изобретатель общества без частной собственности и несправедливости – ходит непризнанным и не встречает понимания ни у императора Наполеона, ни у банкира Ротшильда. С тех пор прошло почти два столетия и многое изменилось. Профессия философа стала достаточно распространенной и, в развитых странах, даже прилично оплачиваемой. В период советского социалистического эксперимента деятельность философов-марксистов официально считалась важной для обеспечения верного идеологического курса. Другое дело, что ни сами эти философы в массе своей, ни власть имущие не были готовы к соответствующей разработке и восприятию философии. Но, так или иначе, в новейшее время философы вышли из уединенных келий и перестали быть одинокими отшельниками. И однако… Несколько десятилетий тому назад философ Ф.Михайлов, обсуждая вопрос о предмете философии, неожиданно признается: Вы знаете, испытываешь иногда чувство неловкости, когда тебя спрашивают люди незнакомые: а кто ты такой, чем занимаешься? На подобный вопрос медик, например, ответит просто: лечу людей. Инженер тоже ответит коротко, а главное, понятно. А ведь философы часто ещё и сами спорят друг с другом о том, чем они должны и могут заниматься…». Сейчас стало ещё хуже. Некоторые считающие себя философами не только не стыдятся, но даже считают, видимо, особым шиком признаться в том, что они не знают что такое философия. Представим себе диалог философа, который полагает, что он может не только не смущаться своей профессии, но и гордиться ею не меньше, чем физик и даже, страшно сказать, чем менеджер или шоумен своей, и человека неглупого, но скептически относящегося к «общим философским рассуждениям» и считающего свою профессию (допустим, ту же физику) явно более нужной и научной. Скептик. Так вы философ… Какие же вещи вы производите? Философ. А что такое вещь? Скептик. Да, да. Крыловский философ, упавший в яму, вместо того, чтобы ухватиться за брошенную ему веревку, тоже спрашивал: «Веревка – что такое?». И даже, помнится, определение дал: «Веревка – вервие простое». Не напоминает ли ваш вопрос о вещи такую же ситуацию? Философ. О нет. Мой вопрос отнюдь не схоластичен. В обыденном языке, или, как говорил когда-то Ф.Энгельс, «в пределах домашнего обихода» под вещами привыкли понимать нечто такое, что можно взять в руки, потрогать, то есть физические, «материальные» вещи. Что ж, мы знаем общества, которые производят немало таких вещей, но вещи там почему-то становятся «хищными», порабощают человека, и вместо ожидаемого счастья растут преступность, наркомания, психические заболевания. Не следует ли отсюда, что очень нужно изучать и уметь производить и другие «вещи»: разумные отношения между людей с миром и друг с другом? С. Ну, это дело морали и политики. Ф. Не только. Это дело гуманитарной культуры в целом. А её организующим ядром является – сознательно или, чаще всего, подсознательно – определенное мировоззрение. И без сравнительного философского анализа и обоснования в этом сложном хитросплетении не разобраться. Мы ещё не раз вернемся к возможным продолжениям этого диалога, а сейчас попробуем выяснить, действительно ли, кроме вселенной физика и космолога, кроме мира частных наук и отдельных идеологических предпочтений, существует и мир философии, вселенная философа? И если такой мир существует, то кто же и почему не хочет (или не умеет) его видеть? Уточним замечание нашего философа о двух типах вещей. Тур Хейердал, известный ученый и путешественник, сравнивая современных ученых с кладоискателями, писал: «Специалисты ограничивают себя, чтобы зарываться все глубже и глубже, пока не перестают видеть друг друга из своих ям. А результаты они выкладывают на поверхность. Вот и надо посадить наверху другого специалиста, единственного, которого еще не достает. Пусть он не спускается к ним в ямы, а находится наверху и сопоставляет различные факты». Иными словами, в любом сколько-нибудь сложном деле наряду со специалистами, владеющими средствами для работы на отдельных участках, нужен специалист-координатор, имеющий ясное представление о цели данной деятельности в целом. И чем сильнее средства узких специалистов, тем большая ответственность возлагается на людей, определяющих цели. Тем более это справедливо, если речь идет о жизнедеятельности общества в целом. Французский социолог А. Ложье заметил: «Время, когда общество могло позволить себе, чтобы индивидуальные открытия и изобретения стихийно вторгались в жизнь человека, прошло бесповоротно. В нашу эпоху общественный прогресс все больше зависит не столько от научных открытий самих по себе, сколько от их разумного, организованного применения на благо человечества». А характер использования средств, предоставляемых обществу наукой и техникой, зависит от мировоззрения, господствующего в данном обществе. Что такое мировоззрение? Иногда его сводят к общей картине мира, задаваемой ведущей наукой (или комплексом наук) определенной эпохи. Этот аспект мировоззрения можно уподобить своеобразной рамке, через которую мы смотрим на мир и которая определяет поле нашего зрения и, тем самым, общий характер и направленность нашей деятельности. Каждый тип общества, каждая эпоха выдвигает ведущие идеи и принципы, образующие эту рамку. Один из основателей кибернетики Норберт Винер, говоря о развитии естественнонаучного мировоззрения, заметил, что в ХУ111 столетии – веке развития механики – мир уподобляли огромному часовому механизму; в Х1Х веке мир сравнивали с машиной, перерабатывающей вещество и энергию; в наше время вселенная представляется в виде системы, перерабатывающей информацию и управляющей своей деятельностью. Нетрудно видеть связь этих общих идей с характерными особенностями трех промышленных переворотов: с появлением станков (конец ХУ111 века), с использованием электричества и изобретением двигателя внутреннего сгорания (конец Х1Хстолетия) и с переходом к автоматизации производства, к созданию больших самоуправляющихся систем (середина ХХ века). Однако мировоззрение включает в себя общее представление о мире. Но не сводится к нему. Ведущим в нем оказывается все же гуманитарный аспект: общее представление о человеке, его месте в мире и смысле его жизни. Вопрос об отношении человека к миру – это основной вопрос мировоззрения, его системообразующее ядро. Ответ на этот вопрос дают мировоззренческие идеалы – представления о должном устройстве мира, человека и ключевых отношений между ними. В основе идеалов лежат базовые ценности, подкрепляемые соответствующими знаниями. Средства, которыми мы пользуемся для достижения наших целей, отвечают на вопрос как сделать что-либо. Цели отвечают на вопрос что надо сделать. А ценности задают исходный смысл деятельности, отвечая на вопрос во имя чего мы стремимся к определенным целям и используем те или иные средства. Такими базовыми ценностями в культурах разного типа могут быть, например, богатство, наслаждение, власть, приобщение к духовной основе мира, совершенствование мира и самого себя. Общества и личности, обладающие разными мировоззренческими идеалами и ценностями, либо стремятся к различным целям и выбирают разные средства, либо одни и те же цели и средства наполняют разным содержанием. Так можно заниматься наукой ради любопытства, постижения истины и совершенствования жизни, достижения власти над миром. Как правило, ценности специально не осознаются, в данной культуре они имеют характер само собой разумеющихся аксиом. Представьте себе в этом плане диалог о смысле жизни, скажем, индийского йога и американского бизнесмена. Но разные мировоззрения, во-первых, сталкиваются друг с другом и, во-вторых, могут оказываться неадекватными, заводящими в тупик в кардинально изменившейся исторической или личностной ситуации. Вот тут-то и возникает ситуация, требующая философского осмысления различных мировоззрений и обоснования мировоззрения, обеспечивающего лучшую организацию жизни в целом, общую стратегию жизнедеятельности. В этом смысле философия является основой мировоззрения. Как это делает философия, мы подробно рассмотрим в следующих разделах книги. Но сейчас нас интересует другое: кому и почему философия может оказаться ненужной? Есть два ряда обстоятельств, способствующих такому к ней отношению. Один из них связан с базовыми ценностями определенного общества, типа культуры; другой - с базовыми ценностями разного типа личностей. Философия оказывается невостребованной либо в обществах, застывших в своей традиционности, в незыблемости принятых ценностей, либо, напротив, в обществах, где сложная динамика развития приводит к противоречиям и общему раздраю (вспомните образ строительства вавилонской башни) и, в то же время, господствуют ценности, ориентирующие на то, чтобы «закрывать глаза» на сложившуюся ситуацию, избегать её глубокого и честного анализа. Для нашего времени, конечно, характерен второй вариант. Культура Запада, претендующая на общечеловеческую значимость, породила в течение последних полутораста лет парадоксальное явление: философии, отрицающие философию как таковую. Такими философскими направлениями являются позитивизм, выступавший идеологией индустриального общества, и постмодернизм, претендующий на выражение духа общества постиндустриального или информационного. В середине прошлого века американский философ Берроуз Данэм в своей книге «Гигант в цепях» дал четкую характеристику позитивизма: «Мы познали необъятные горизонты физики, необходимые для управления атомной энергией; мы познали в меньшей степени законы биологии, необходимые для того, чтобы сохранять людям здоровье. Но у нас нет социальной техники, которая сделала бы другие науки благодеянием, и поскольку наши мысли все больше и больше склоняются к разрушению, то вряд ли у нас вообще есть мораль. Физика в большом объеме, немного социологии и никакой морали – вот что такое позитивизм, и вот чем мы являемся. Подобное положение, разумеется, нетерпимо и не может продолжаться. Когда исчезнет общество, знавшее все за исключением того, что делать со своим знанием, позитивизм исчезнет вместе с ним». Позитивисты полагают, что «наука сама себе философия», а вопросы нравственности, эстетики, религии называют «псевдопроблемами», поскольку их решение не поддается тем средствам, которыми обладает математическое естествознание. Базовые ценности индустриальной цивилизации – это власть над миром и богатство, получение максимальной прибыли. Последствия таких ценностных ориентаций катастрофичны и для окружающей среды и для самого человека. Трудно обосновать их разумность и справедливость. Для власть имущих и их идеологов гораздо легче вообще отказаться от философского осмысления сложившейся ситуации и видеть смысл жизни только в «успешности» и «конкурентоспособности» (знакомые мотивы для современного российского общества…). Тем более трудно разобраться в этой сложной и динамичной жизни простому человеку. Ему удобнее сказать так: «Лучше об этом не думать, мы люди маленькие». И он действительно становится маленьким, «частичным» человеком. В неразумном обществе человек «отчуждается» от общественных интересов. Первобытный охотник знал, зачем его племя охотится на мамонта, и не мог оставаться безучастным к общим заботам. Современный человек, будучи узким специалистом, очень хорошо представляет, зачем нужна, скажем, та или иная деталь в проектируемом механизме или для чего ему нужен автомобиль. Но ему совершенно непонятна, а часто и откровенно неинтересна, стратегия жизни общества в целом. Все, что ему хочется на таком уровне, это, чтобы, образно говоря, бензин не дорожал. С насколько более сильными технически средствами имеет он дело по сравнению с далеким предком и насколько уступает ему в осознании общих целей! «Люди заблудились в машинных дебрях, - замечает американский фантаст Рэй Брэдбери, - они словно дети чрезмерно увлеклись занятными вещицами, хитроумными механизмами, вертолетами, ракетами. Не тем занимались: без конца придумывали все новые и новые машины вместо того, чтобы учиться управлять ими». В таких условиях презрение к философии становится модой. Отсутствие идеалов, неумение решать (и даже видеть) проблемы, связанные с развитием общества, притупленность чувств, оглушенных машинным скрежетом, конвейерным темпом и бесконечными развлечениями, маскируется у «частичного» человека дешевым скептицизмом и показной «трезвость» суждений. «Такой «технарь», - писал известный российский философ Г.Батищев, - безопасен при любой формации, «скромен» и безразличен по отношению к любой политической мерзости и с готовностью всегда «функционирует» в том углу, в который его посадят в качестве «узкого специалиста». Неопозитивизм – это точка зрения «профессионального кретинизма» и наплевательского отношения к философии, к социальным проблемам, ко всему действительному миру». Забавно, что такой представитель питательной среды позитивистских настроений, отказываясь от ответственности в сфере преобразования жизни общества, немедленно кричит: «Я личность!» и вспоминает о своих правах, как только попадает в сферу потребления. Такому не нужна философия. Зачем ему лишние заботы? У него уже есть подсознательное или осознанное мещанское мировоззренческое кредо жизни: избегать философии, общественно значимой, требующей труда для изучения, налагающей определенные обязанности и ответственность. Ситуация ещё более усугубилась в так называемую «эпоху постмодернизма» (скромная самореклама апологетов этого течения). В постиндустриальном обществе переработка информации занимает все большую долю по сравнению с переработкой вещества и энергии. Наряду с положительной творческой стороной информационной деятельности её доминирование порождает и определенные опасности. Потоки разнообразной информации буквально захлестывают нас. Как сориентироваться в этом разнообразии? Как найти главное и избежать возможных манипуляций с твоим сознанием: не поддаться напору обманчивой рекламы, не стать объектом для оккультных и сектантских «пророков», различных политтехнологов, рабом очередной моды? Видимость большого выбора среди различных возможностей и состояние «полуобразованности» провоцирует восприятие себя как «личности». Но отсутствие внутренних критериев выбора превращает такую «личность» в конформиста, ослика, бегущего за очередной морковкой: «Это сейчас престижно», «Так делают современные женщины (мужчины)». И тогда появляется мировоззрение Homo ludens (человека играющего). На вульгарном он уровне он играет с модными товарами и развлечениями по принципу «Бери от жизни всё» и как потребитель и как организатор примитивных, но коммерчески выгодных очередных «шоу». На уровне «элитном» он занимается «игрой в бисер», т.е. использованием информации для «наслаждения новизной», так же, впрочем, стараясь не забывать и о коммерческой стороне своих «авангардных» «акций». Но что происходит с обществом, в котором люди бегут от серьезного осмысления жизни в целом, от «устаревшего» стремления иметь мировоззренческие идеалы, выстраданные собственной внутренней работой, заменяя их модными клише? Не надо тешить себя иллюзиями, что в таком обществе наступит, по выражению американского политолога Ф.Фукаямы, «конец истории». Никаких, мол, утопий, никаких революций, теперь отвека и даже в космических масштабах будет, по сути, одно и тоже: максимум прибыли, максимум потребления и развлечений. Не получается! Природа истощается и грозит нам экологической катастрофой. Неравенство людей в различных регионах вкупе с массовым распространением оружия массового поражения грозит военной катастрофой взаимного уничтожения. А люди, утрачивающие внутренний духовный стержень, дичают и деградируют. Осмысление нашего общего отношения к миру (мировоззрения) - не единственное поле приложения возможностей философии. В таком осмыслении (на философском языке оно называется рефлексией) нуждаются и более конкретные проявления человеческой деятельности – все то, что делает человека человеком. Сюда относятся практическое преобразование бытия, познание, эстетическое («по законам красоты») отношение к действительности, нравственность, религиозное отношение к миру. Поясним ситуацию пока на примере познания. Пусть вы исследователь, и вас интересует изучение причин вымирания какого-либо вида животных. Пользуясь готовыми штампами мышления, ученые пытались сначала найти причину в действии какого-то одного фактора. Они думали, что, устранив его вредное действие, сумеют сохранить жизнь этого вида. Производили искусственное подкармливание, уничтожали хищников, запрещали охоту – и ничего не получалось. Оказалось, что для решения проблемы нужно было изменить исходную ориентацию: воздействовать не на отдельные факторы, но изучить систему условий (биогеоценоз), необходимых и достаточных для процветания вида. Но тут неизбежно возникают вопросы, решение которых явно выходит за пределы компетенции биолога или представителя другой частной науки. Что такое система? Как соотносятся условия необходимые и случайные, внутренние и внешние? Какая разница между поисками полной причины и поисками отдельных условий явления? Так, оказавшись в ситуации, для решения которой у вас нет готовых рецептов, вы с неизбежностью занялись философией. Но вы не философ, у вас нет ни времени, ни навыков, чтобы самому решать столь общие вопросы, решение которых, однако, нужно для вашей частной специальности. Очень хорошо, если они уже решены другим специалистом (философом), а вы достаточно компетентны в философии, чтобы понять его. Это гораздо разумнее, чем избегать ситуаций, где не действуют готовые стандарты мышления, или предаваться в них доморощенному (как теперь иногда говорят, «самодеятельному») философствованию. Тот же, кому не нужна философия, просто будет действовать по стандарту, даже если тот давно устарел, но зато освящен авторитетом «нашей научной школы» и т.п. Итак, кому же не нужна философия? Во-первых, «людям маленьким», конформистам-приспособленцам, не желающим брать на себя ответственность ни за что кроме личного благополучия по стандартам сложившихся моды и представлений о «престижности». Во-вторых, и это ещё опаснее, тем «кукловодам», прагматически «сильным личностям», которые в борьбе за максимум власти и денег манипулируют сознанием и поведением «маленьких людей». И в своем хищничестве не остановятся ни перед гибелью природы, ни перед устранением отработанной в их интересах человеческой «биомассы». И тем и другим мешает ясный свет истины, который зачем-то нужен этим беспокойным философам, но без которого в мутной водичке лучше ловится рыбка и большая, и маленькая. И вот беда-то, какая: как ни старайся, не исчезают до конца (хотя порой кажется, что уж совсем их извели) эти любители утопий и революций, верящие, что эту жизнь можно и нужно системно улучшать и Homo sapiens (человеку разумному) все же стать достойным своего гордого самоназвания! ВЗГЛЯД С ВЕРШИНЫ ИЛИ ВЕРХОГЛЯДСТВО? Почему иной физик или математик после выборочного знакомства с работами философов приходит порой к выводу, что культура его мышления выше и он лучше может решать проблемы человеческого познания или поведения, чем философ-профессионал? Почему хейердаловский образ «специалиста наверху» вызывает иногда в научной аудитории ассоциацию с верхоглядством? Допустив даже, что хорошим философом труднее стать, чем хорошим инженером (я постараюсь доказать, что это действительно так), нельзя не видеть и того, что плохим философом стать легче, чем плохим инженером. И находятся люди, которых вполне устраивает это последний вариант. Мы знаем теперь, кому не нужна философия. Но кому нужно философствование как антипод подлинной философии? Мудрствование вместо любви к мудрости (именно таков дословный перевод термина «философия»)? Почему приходится встречаться с работами и рассуждениями, дискредитирующими эту область духовной жизни человека? Как ложный гриб всем своим видом кричит: «Я тоже гриб, возьмите меня в корзинку!» - так и некоторые люди (сознательно или бессознательно) прибегают к своеобразной «философской мимикрии», маскирующей производимое ими искажение философии. Плохие специалисты встречаются в любой сфере деятельности. Но в философии, как мы увидим, складывается особая ситуация. Попробуем научиться диагностировать различные случаи этой «мимикрии» и попытаемся найти её причины. Это поможет нам четко отличить её поделки от подлинной философии. Представляю, какой тут может подняться вопль: «А судьи кто?», «Вы что – господь бог?», «Это только ваше мнение!» и т.д. и т.п. Это мы тоже обсудим. Сравним для начала две ситуации: ремонт машины и «ремонт» общества, нуждающегося в совершенствовании и развитии подобно тому, как машина нуждается в починке. Нельзя представить себе шоферской дискуссии вокруг застрявшей машины, сколько-нибудь похожей на ту, которую ведут философы, скажем, вокруг природы общества и личности и путей их совершенствования. Посоветовавшись, поспорив, люди починят машину и пустят её в ход. Общество же и отдельные люди могут жить и путаться в противоречиях своим чередом, а философы – продолжать свои ссоры параллельно этим процессам, почти, порой, не пересекаясь с ними. Почему? Можно указать на следующие причины. Во-первых, починка машины нужна либо шоферу лично, либо он перед кем-то отвечает за неё. Философ в обществах, лишенных тоталитарной идеологии, ни перед кем не отвечает. Он, правда, отвечает перед самим собой, если искренне ищет истину. А если просто разглагольствует и красуется за счет налогоплательщиков, то, напротив, отсутствие четкого решения проблем только продлит его «сладкую жизнь». Во-вторых, факт починки машины легко проконтролировать. А как проконтролировать результативность словопрений, ведущихся на нарочито заумном «птичьем» языке, относительно которого и сами-то участники скорее делают вид, что понимают его? Ведь и в советском обществе, где философы вроде бы служили партии и государству, проконтролировать действительную эффективность их работы оказалось невозможным: крах КПСС и её идеологии лучшее тому доказательство – зря создавали идеологам, философам в том числе привилегированные условия. В-третьих, хоть философы и призваны объективно проанализировать различные мировоззрения, они, будучи детьми своего времени, принадлежа к определенной культуре, не могут полностью отказаться от милой их сердцу мировоззренческой позиции. Отсюда и бесконечные споры, и различные взгляды на одну и ту же проблему. Хорошим примером может служить эволюция взглядов Маркса на природу свободы. Молодой Маркс, будучи революционным демократом, полагал, что без идеи древнегреческого философа Эпикура об «отклонении атома», согласно которой в самой природе кроме жесткой предопределенности могут возникать спонтанные стремления, нельзя понять и свободу в обществе. В более позднем возрасте, желая руководить пролетарской революцией на «научной основе» (без всяких там непредсказуемых «отклонений»), Маркс предпочел ту формулировку свободы, которая и теперь нам хорошо известна «Свобода есть осознанная необходимость». Мало этого, взгляды могут быть не просто различными (плюрализм мнений), но и заведомо ложными, если за ними стоят корыстные и несправедливые интересы. Мировоззренческие установки такого рода подобно тяготеющим силам материи, вызывающим искривление пространства, приводят к «искривлению философии». Думаю, что отстаивание права на безответственные и непродуктивные игры со словесными ухищрениями под флагом свободы для «элиты» хуже, чем доказательства жрецов своей необходимости для общества: они хоть говорят о, якобы, приносимой ими пользе, а эти не унижаются даже до таких доказательств. Видимо, исторически наглость различных «элит» имеет тенденцию к возрастанию. И, наконец, в-четвертых, для философских проблем характерно парадоксальное сочетание кажущейся общедоступности и действительной сложности. Ещё Гегель, великий немецкий мыслитель первой половины Х1Х столетия, подчеркивал, что философия имеет дело с предметами, известными всем и каждому. И указывал на одно из возможных последствий этого: «Относительно других наук считается, что требуется изучение для того, чтобы знать их, и что лишь такое знание дает право судить о них. Соглашаются также, что для того, чтобы изготовить башмак, нужно изучать сапожное дело и упражняться в нем. Только для философствования не считают обязательным такого рода изучения и труда». Философия, подобно математике, оперирует предельно общими, абстрактными и на первый взгляд вроде бы простыми положениями. Но в математике есть специфический язык и символика, которые отпугивают профанов. Философские же термины в значительной своей части взяты из обыденного языка, и кажется иному, что нет ничего легче, чем порассуждать на тему «Причина вызывает следствие, а следствие обратно влияет на причину» или изобрести новую «диалектическую» форму мышления, а то, чего доброго взять и открыть «универсальный закон природы». Другой же, познакомившись с философией по таким образцам, вообще отказывает ей в праве называться наукой. Известный позитивист Карнап считал, что философу не хватает живости воображения, чтобы стать романистом, и точности мышления, чтобы быть ученым. Оба эти взгляда – две стороны одной медали: непонимания того, что именно изучает философия в действительности, что представляет собой её, как говорят в науке, эмпирический базис. Чтобы избежать этих ошибок, надо знать, что существует два рода опыта: опыт, отражающий вещи, окружающие человека, и опыт, отражающий отношения человека к этим вещам. Ученые давно уже изучают камни и растения, звезды и атомы. Но человеческое поведение и познание стали предметом систематического изучения сравнительно недавно: науки, занимающиеся эти, не столь ещё точны и «солидны», как, например, физика. Между тем, как показали исследования, проведенные в школе швейцарского психолога Ж.Пиаже, наше поведение, наш взгляд на мир, способность усвоить те или иные нормы деятельности зависят от характера и уровня развития определенных структур человеческого сознания, своеобразных опорных пунктов в нем, отражающих наши отношения с окружающей средой. Эти «опорные пункты» называют в философии категориями. Именно они представляют собой основной инструмент философского познания, а умение оперировать этими предельно абстрактными, всеобщими знаниями – важнейший критерий для определения способности именно к философскому мышлению. Категории отражают атрибуты, т.е. свойства, необходимо присущие и потому всеобщие, по крайней мерее, для одного из трех основных компонентов основного вопроса мировоззрения: мира, человека и отношений человека к миру. Знания о таких свойствах и соответствующих отношениях первоначально фиксируются на уровне обы | |
| Просмотров: 1494 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 2.0/1 |
| Всего комментариев: 0 | |